В ходе конференции «Феноменология античного духа» в ИМОМИ Университе
- Для огромного числа молодых людей, интересующихся археологией, знакомство с этой дисциплиной начинается с научно-популярны
Думаю, что археология в крови, и в определённый момент это должно проявиться. Мне всегда нравились походы и путешествия – там видишь много разных и интересных вещей и потом, естественно, возникает желание понять их. Так было и с увиденными мною пещерами, разными историческими памятниками. Чтобы узнать о них больше, я обратился к помощи библиотек, но там обнаружил, что результаты некоторых исследований просто не публиковались, очень многих данных не было в открытом доступе. Мне все же захотелось «докопаться» до истины, так я открыл для себя археологию.
И мне повезло, в 21 год я устроился на работу в Управление древностей Израиля (IAA). Это дало возможность совмещать обязанности специалиста по древностям с работой непосредственно на местах раскопок, а также с изучением археологии в целом. Я получил степени бакалавра, магистра, кандидата наук, при этом меня никогда не покидало желание учиться дальше.
После защиты кандидатской мне снова повезло – я получил два гранта, долго стажировался за границей. Это была отличная возможность собрать внушительный массив данных, и вместе с Амосом Клонером мы выпустили книгу о гробницах Иерусалима.
- Какие археологические открытия последних десятилетий, по Вашему мнению, наиболее сильно повлияли на представления ученых о прошлом изучаемого региона?
Одна из тем, которую я изучаю – это восстание Бар-Кохбы, второе еврейское восстание против римлян. Ещё несколько десятков лет назад об этом событии с точки зрения археологии не было известно практически ничего. О нём рассказывается в иудейских и христианских источниках, но они, конечно, крайне субъективны.
В течение последних десятилетий был сделан ряд впечатляющих открытий, связанных с этой темой. Например, обнаружен сборник папирусов, в которых содержится огромное количество географических данных, материалы об аренде земли и об экономической ситуации в целом. Там же информация о легендарной личности самого Бар-Кохбы, о том, как он взаимодействовал со своими подчинёнными. Эти архивы, обнаруженные в Иудейской пустыне в 1950-60-е годы, оказались буквально золотой жилой.
Я лично 22 года назад участвовал в раскопках в Иерихоне, где тоже были обнаружены такие папирусы. Думаю, на сегодня это последний обнаруженный архив, связанный с периодом второго иудейского восстания. В общем, это очень важное открытие и для исследований данной темы, и для моей карьеры.
- Какие археологические памятники в настоящее время изучаются Вами и Вашими коллегами по департаменту? Можете ли рассказать о самом необычном на Вашей памяти опыте археологических работ?
Да, в жизни всегда нужно упорно трудиться, но иногда ты работаешь и работаешь, а ничего не происходит. Мне же, я уверен, повезло. Я всегда много работал, но здесь не обошлось без доброй доли везения, и мне везло не раз. Например, мне представилась возможность провести раскопки еврейского поселения Мареша (I–II века н.э.). Там были обнаружены и дома, и синагога, и подземные комплексы. На эту тему мной уже опубликовано несколько статей, и сейчас я готовлю заключительную публикацию. Это стало важным открытием, которое потребовало целый год работы только на раскопках.
Ещё одна история везения ... Многие годы я систематически обследовал район в 100 квадратных километров, и все это время не обращал особого внимания на одну пещеру, которая в принципе уже была известна и зарегистрирована
Сейчас работа в пещере продолжается по двум направлениям. Во-первых, это позднеримские религиозные и культовые практики. Мы продолжаем находить большое количество масляных светильников, спрятанных в узкие ниши. Очевидно, они связаны с языческими ритуалами, которые проводились в пещере в III–IV века н.э. Во-вторых, данная пещера ещё использовалась и как карьер по добыче алебастра. Важно отметить, что ранее мы считали источником этого материала Египет. Теперь же, впервые на территории Израиля, обнаружено месторождение алебастра, это ещё один приятный сюрприз!
Вот два примера открытий или находок, есть и другие, но они не такие впечатляющие. Что же касается еврейского восстания, то думаю, эта тема практически полностью разработана.
- В лекции для студентов и преподавателей нашего университета Вы уделили особое внимание практике вторичного захоронения умерших в эллинистический и римский периоды на территории Иудеи. Как это соотносится с погребальными обрядами других народов Ближнего Востока? Что можно сказать о времени, которым датируется исчезновение этой традиции в случае с иудеями?
Практика повторного захоронения известна на территории Израиля в разные периоды. Например, в эпоху энеолита наблюдался этот феномен. Мы знаем о повторных захоронениях среди христианского населения в Византийский период. Даже сегодня некоторые народности Израиля, например, друзы, сохраняют такую традицию. А для иудейского общества, можно сказать, это более или менее устоявшаяся практика обращения с костями.
У этой традиции можно проследить сугубо практические корни. Важно понимать, что мы говорим об области Иудеи, где расположены холмы и горы, где подстилающей породой является известняк. Нет ничего удивительного в том, что люди вырезали в породе пещеры, чтобы потом можно было, закрыв и обезопасив вход, использовать их в хозяйственных нуждах и для захоронений.
В пещерах доступное пространство ограничено, а для новых костей требуется всё больше и больше места. И это проблема. Самое простое решение – складывать кости в углах, но в дальнейшем поверх будут захоронены новые тела. Однако это может быть несколько непристойно. Тогда для костей специально отводится небольшое пространство, а со временем появляются специальные каменные ящики. Так из практических соображений зарождается традиция. Возможно, это связано и с влиянием эллинистических идей индивидуализма.
В целом же погребальные пещеры использовались на протяжении многих лет, и в некоторых из них захоронены сотни людей. Мы привыкли ассоциировать себя с атомарной семьёй, состоящей из мужа, жены и детей. В древности же люди в первую очередь видели себя частью клана, расширенной семьи. В результате мы имеем дело не просто с повторным захоронением, а с фамильными склепами или пещерами, которые используются одной семьёй долгое время, иногда в течение 150 лет. Такие компактные захоронения, кроме всего прочего, положительно влияют на состояние окружающей среды.
В других условиях, когда евреи мигрировали, менялся образ жизни, и могла разорваться их связь с кланом. Они в первую очередь связывали себя с семьёй уже в узком значении слова. К тому же они становились частью другого общества в других географических условиях, зачастую на равнинных землях. Тогда, сообразно новым обстоятельствам, изменялись погребальные практики и традиции.
- Среди российских археологов бытует взгляд на Израиль как на своего рода «великую археологическую державу». Согласны ли Вы с такой точкой зрения? Насколько солидной является государственная поддержка археологических изысканий в Вашей стране? Каковы основные механизмы финансирования археологических исследований?
Потенциал археологических исследований в Израиле действительно очень велик – это мост между континентами, колыбель цивилизации и трёх крупнейших монотеистических религий мира. В связи с этим к раскопкам в данном регионе имеется стабильный общественный интерес, иногда появляются возможности получить дополнительное финансирование.
На деле же, практически за все раскопки отвечает Управление древностей Израиля (IAA). Оно связывается с компаниями, занимающимися, например, строительством дорог, и строители финансируют охранные раскопки. Большинство археологических проектов именно такие, однако, на мой взгляд, они не особо интересны.
Другая возможность, связанная с государством, – обеспечение общественного доступа к местам археологических исследований. Иногда в рамках этих проектов появляется необходимость провести незначительные раскопки для восстановления или сохранения объектов, хотя такие работы и не относятся к основным целям.
Теперь об университетах. Если я начинаю работу над проектом, то мне приходится начинать с нуля в том, что касается финансирования, команды, поиска места. Это непростая тема. Затем, как вы наверняка знаете, собственно раскопки – лишь небольшая часть проекта. Наиболее захватывающая и интересная часть, но это только начало, первый шаг на длинном пути. На раскопки приходится около 5%, а остальные 95% – работа в лаборатории, библиотеке, деятельность по обеспечению финансирования проекта. С этим обычно и связаны основные трудности. Как сотрудник университета, я вынужден делать всё своими руками, без какой-либо реальной помощи со стороны работодателя или других организаций. Здесь, в России, кажется, если вы работаете на Эрмитаж, то он поддержит раскопки, верно? Отмечу, что бывают и другие источники финансирования.
- Как обстоят дела с молодыми кадрами? Существуют ли волонтерские организации, которые ориентированы на помощь профессиональным археологам?
Многие археологические проекты организуются университетами, которые часто между собой сотрудничают. Например, Университет имени Бар-Илана реализует проект совместно с двумя университетами - из Европы и США. Их студенты работают вместе с нашими. Это один вариант.
В другом случае, проект может быть организован IAA, которое стремится привить молодёжи интерес к археологии, и это тоже хорошо. Знаете, сегодня молодые люди не расстаются со своими гаджетами, сенсорные экраны определяют их горизонты и интересы. Идея в том, чтобы вместо планшетов дать им в руки кирку или лопату, чтобы они были ближе к земле. Эта программа действует вот уже год, и тысячи молодых людей в небольших группах приобщаются к раскопкам. И, возможно, это станет началом новой волны интереса к археологии.
- В Нижегородском университете не так давно создана междисциплинарна
Эти тенденции наблюдаются примерно в течение последних десяти лет. Во всех университетах есть археологи, и некоторые из них также изучали химию и физику. Они используют новые методы в археологии. Конечно, направления исследований определяются самими университетами. В исследовательско
- Можете ли Вы привести примеры передовых исследований, которые стали возможны благодаря междисциплинарно
Расскажу о проекте, который перекликается с моими исследованиями. Я уже говорил о добыче алебастра. Сейчас у нас в Университете Бар-Илана учится магистрантка, которая изучала химию и биологию. И она исследует различия между нашим и египетским алебастром. Оказалось, что некоторые химические элементы есть только в израильских месторождениях. То есть по результатам анализа древних сосудов, можно определить место добычи алебастра. Вот один из примеров.
- Что или кто видится основной угрозой в плане сохранения археологического наследия на израильской земле? Насколько остро стоит проблема «черных копателей»?
Я думаю, что основная угроза археологическим исследованиям и ландшафту – это застройка, и её не остановить. Это связано и с демографическими факторами, и с большими деньгами. По меньшей мере, археологи могут провести раскопки перед уничтожением той или иной площадки.
Что касается так называемой «чёрной археологии», то эта проблема есть и в Израиле, но за последние несколько лет ситуация улучшилась. Разве что не в области Западного берега реки Иордан, где контроль Израиля слабее. Многие годы мародёрство там было и остаётся источником дохода. «Черные копатели» хорошо оснащены, в том числе отличными металлоискателям
Эта проблема связана ещё и с законодательство
- Мы знаем, что буквально за несколько дней пребывания в России Вы успели посетить три самых крупных города в ее европейской части — Москву, Санкт-Петербург и Нижний Новгород. Не могли бы Вы поделиться наиболее яркими впечатлениями от каждой из «трех столиц»?
Конечно, Россию невозможно понять за время такого короткого визита, меньше недели – это не срок, а только взгляд на страну мельком. Но эта поездка просто замечательна, и я рад побывать здесь. Причем это связано с людьми, такого теплого отношения больше нигде не встретишь, здесь за разговором можно ощутить настоящее чувство единения. Это нельзя не ценить, потому что такого нигде больше нет, а я немало путешествовал по миру. Я не могу точно сформулировать, как и откуда это чувство берётся, но я уверен, что это что-то, что делает нас людьми, такое единение. Я ценю это и всегда этому рад. Такого нигде нет. Потом расскажете мне, откуда это берётся.
- Что бы Вы пожелали сегодняшним студентам Нижегородского университета, которые делают первые шаги в археологии? От каких ошибок в понимании профессии Вы их предостерегли бы?
В первую очередь помните, что Интернет – это, конечно, хорошо, но не забывайте и про книги. Читайте книги, используйте их в работе, они никуда не исчезли. Молодёжь сегодня уверена, что все ответы есть в Википедии и Google, а книги – бесполезны. Это серьёзная проблема.
Археологам я бы напомнил, что на них лежит большая ответственность. У них есть возможность проводить раскопки древностей – они могут делать открытия, но могут и уничтожать. При раскопках всегда необходимо помнить, что действия археолога необратимы. Вся информация там, в земле, нужно лишь провести раскопки правильно. К сожалению, возможность уничтожить что-то небрежными раскопками будет всегда сохраняться.
Будущее неразрывно связано с прошлым. Мы должны изучать прошлое, чтобы быть готовыми к будущему. Однако кажется, что люди не склонны учиться у истории, и это часть человеческой природы – не усваивать своих ошибок.
Беседовали Артем Маслов и Константин Марков, перевод Федора Махлаюка.
Краткая версия интервью опубликована в издании «Нижегородский университет», - №4, 2016, - С.20
[gallery link="file" ids="3013,3014,3015,3016"]